Безносов А.Э. Начальник отдела Центра исторического образования.
Текст предоставлен автором и публикуется с его разрешения

«Ныне уже совершенной камень во основание
Санкт-Петербурху положен с помощию Божиею».

Петр I – Ф.М. Апраксину 27 июня 1709 г.

Оправляющаяся постепенно после Смуты Россия вовсе не собиралась вечно мириться со шведской гегемонией на Балтике. Уже подписывая Столбовский мир, русские послы выразили уверенность, что рано или поздно Ингерманландия вернется в состав России. Однако чтобы такие мечты стали явью требовалась титаническая работа по превращению огромной страны, сохранявшей многие черты архаичного средневекового устройства, в современное государство с сильной регулярной армией. Первые значительные шаги в этом направлении предпринимаются в XVII столетии. Но так уж сложилось, что вести войну за овладение выходами к Балтике и преобразовывать собственную армию и государство России пришлось одновременно.
Польша и Дания, как уже было сказано, имели свои счеты к шведской монархии. Весной 1697 г. умер Карл XI, и в Москву был отправлен датский посол П.Гейнс с предложениями антишведского союза. К делу быстро был привлечен саксонский курфюрст и польский король. Окончательно союз оформился осенью 1699 г. Однако в тот момент союзники не учли высочайшей боеготовности шведской армии. (Петр I тогда был молод и еще не приобрел опыта в подобного рода делах, Кристиан V же и наследовавший ему Фредерик IV и датское руководство проявляли колоссальную самонадеянность, а Август II рассчитывал на массовую поддержку польского дворянства.) И без того могущественная армия Швеции была усилена реформами Карла XI, сумевшего не только оставить наследнику хорошо вооруженное сухопутное войско и мощный флот, но и разработать эффективную систему военного финансирования, позволявшую долгое время выдерживать значительные издержки. Словом, Петр I проявлял затем высочайшее благоразумие, принимая шведское военно-организационное устройство за образец.
Но это будет немного позднее. На начальном же этапе войны Карл XII одним ударом вывел из борьбы Данию, затем разбил русскую армию у Нарвы, перешел летом 1700 г. Двину и занял Курляндию, отведя саксонскую угрозу от Риги и Лифляндии. Естественно, что ведущаяся война и молодой король пользовались в Швеции бешеной популярностью. Рабочие бежали с горных заводов, чтобы завербоваться в армию. Для офицеров война была выгоднейшим предприятием. Армия Швеции вступила в пределы Польши, где военные действия тянулись несколько лет, разоряя страну, а в 1706 г. Карл XII направил свои силы в Саксонию и добился с Августом II мира, на польский же престол был возведен шведский ставленник. После всего этого Россия осталась со Швецией один на один.
К этому времени русская армия весьма успешно действовала в Прибалтике, в руках России уже несколько лет находились Дерпт, Нотебург, Нарва. Карл был преисполнен решимости переломить ситуацию в свою пользу и завершить войну победоносным образом. В Европе крепла уверенность, что Петра ожидает невиданное поражение. В Москве стали носиться туманные слухи о мятеже и резне, многие иностранцы покидали российскую столицу.
В распоряжении Карла была армия, насчитывавшая 44 тысячи человек, прекрасное оружие, полная военная казна, большой запас пороха, пуль и лекарств. Все это обеспечили успешные кампании в Польше и Саксонии. Война кормила сама себя. По некоторым данным, прощаясь с посаженным им на польский престол Станиславом Лещинским, Карл заметил: «Я надеюсь, что князь Собеский нам всегда останется предан. Не полагаете ли вы, что он мог бы быть отличным царем России?» Может фраза и не вполне достоверна, но настроение короля передано точно. Петра с его новой армией Карл не считал сколько-нибудь серьезным соперником. Но на этот раз король слишком увлекся. Более реалистичный план состоял в возможном походе в Прибалтику на последующее соединение с действовавшим там Левенгауптом. Но этого Карлу было уже мало, ведь им двигала логика обычной для того времени и единственной к которой привыкла шведская армия завоевательной войны, и просто восстановить шведское господство на южном побережье Балтики казалось ему, видимо, недостаточным. Он двинулся походом вглубь России.
Русская армия отступала. Отступление это производилось таким образом, чтобы лишить шведов возможности кормиться за счет русской же территории. Это достигалось за счет ее разорения собственными силами, «оголаживания местности» примерно в двухсоткилометровой полосе. Шведский историк назвал такую тактику «грандиозным и жестоким планом спасения страны через ее уничтожение». Судьба Польши показывала, что иного пути не было. Столкнувшись с такой тактикой, Карл XII и двинулся в сентябре на юг, на Украину.
Дойдя до Коломака, он повернул на запад. Уже 15 февраля Меншиков высказал подтвердившуюся впоследствии догадку: «И по сему признаваем, что правитца не инуды куды, точию к Полтаве, а больши, чаю, ради запорожцов». В самом деле, армия Карла стремительно уменьшалась. Вспомогательный корпус Левенгаупа потерпел поражение у Лесной. За Мазепой к королю последовало по разным данным от 1,5 до 3 тысяч казаков. Большая часть казаков от него бежала, большая часть старшины с ним не пошла. Мазепа и его сторонники не предприняли никаких шагов, чтобы какими-нибудь популистскими методами привлечь на свою сторону простых казаков, измученных постоянными войнами, или крестьян, измученных под тяжестью налогов и панщины. А Петр, наоборот, на следующий же день отменил поборы, как говорилось в царском универсале, наложенные Мазепой "ради обогащения своего". В этих условиях получить поддержку еще некоторого количества казаков из Сечи было заманчиво. Однако, «запорожцы, всегда державшиеся интересов черни в борьбе с казацкою старшиною, и на этот раз заявили такое требование, которое было противно как Петру, так и Мазепе, чтобы в Малороссии не было старшины, и чтобы весь народ был вольными казаками, как в Сечи» (Н.И.Костомаров). Понятно, что это были не самые надежные союзники.
Итак, в 1708 г. в пределы России вступила едва ли не сильнейшая в Европе армия, вынудившая Петра быстро отступать и отдавать распоряжения о подготовке Москвы к возможной обороне. Весной же 1709 г. по словам В.О.Ключевского «к Полтаве пришло 30 тысяч отощавших, обносившихся, шведов». Так в ходе войны создались условия для перелома ее в пользу России. Гарнизон Полтавы насчитывал 4200 солдат, кроме того, были вооружены около 2500 жителей. Оборона Полтавы имела большое стратегическое значение, так как приковала к Полтаве шведские силы на три месяца (апрель — июнь) и дала возможность русской армии выиграть время.
В июне Петр I прибыл в армию, которая располагалась неподалеку от Полтавы, и решил дать шведам генеральное сражение. Вечером 25 июня русская армия перешла ближе к Полтаве и устроила здесь укрепленный лагерь. После личной рекогносцировки местности, Петр приказал строить поперек поля линию из шести редутов, на расстоянии ружейного выстрела друг от друга. Затем перпендикулярно их фронту началось возведение еще четырех (два земляных редута к началу сражения достроить не успели). Теперь в любом случае шведской армии в ходе атаки предстояло двигаться под огнем противника. Редуты составляли передовую позицию русской армии, что было новым словом в истории военного искусства и полной неожиданностью для шведов.
Русская армия насчитывала 47000 солдат и 102 артиллерийских орудия. Карл XII располагал 27000 солдат и 35 орудиями. Непосредственно в Полтавском сражении принимало участие меньшее количество войск. С шведской стороны около 8000 пехоты и 7800 солдат кавалерии, около 1000 солдат нерегулярной кавалерии, 4 орудия, а с русской стороны – около 25000 пехотинцев. Кроме этого с русской стороны в бою участвовали конные подразделения численностью 9000 солдат и казаков. С русской стороны в бою были задействованы 73 артиллерийских орудия против 4 шведских. Однако необходимо заметить, что именно Карл XII начал атаку, и рассчитывал победить Петра. Действительно, история знает немало примеров, когда небольшая, но хорошо вооруженная и обученная армия побеждала большую по численности, скажем под той же Нарвой, где 30-тысячная российская армия столкнулась с 8-тысячной шведской.
Не станем пересказывать ход сражения. Учитель легко сможет освежить в памяти общие сведения о нем из учебных и справочных изданий, а при необходимости обратиться к специальной литературе, список которой приводится. Подчеркнем другое: практически все историки, как отечественные, так и зарубежные, сходятся во мнении, что Полтавская битва не просто переломила ход Северной войны. С нее можно отсчитывать истинное начало новой эпохи российской истории.
Е.В.Тарле в своем классическом труде отмечал: «Весть о полном разгроме «непобедимой» шведской армии, о бегстве Карла, о немногих утренних часах боя, которые ознаменовали конец шведского великодержавия, царившего на Севере полтораста лет, поразила европейскую дипломатию. Европа совсем не была подготовлена к подобному внезапному, грандиозному по своим политическим последствиям событию».
Ему вторит современный американский историк М.Андерсон: «Полтава – без сомнения, поворотный момент во взаимоотношениях России с остальной Европой, она значительно усилила влияние Петра в Европе, а также дала ему славу, какую только и может дать военная победа».
Пожалуй, наиболее образную характеристику результатов Полтавы дал шведский историк П. Энглунд. «Битва под Полтавой и последовавшая за ней капитуляция означали решительный перелом в войне. Заключенный позднее мир положил конец шведскому великодержавию и одновременно (а может быть, и в первую очередь) возвестил о рождении в Европе новой великой державы – России. Этому государству предстояло расти и становиться все могущественнее, а шведам оставалось лишь учиться жить в тени этого государства. Шведы покинули подмостки мировой истории и заняли места в зрительном зале».
Полтавский бой положил конец естественной для эпохи раннего Нового времени самовоспроизводящейся наступательной войне, которую вело шведское государство. С ней отошла в область прошлого и политическая система шведского великодержавия. Был сорван не просто завоевательный поход Карла XII вглубь России. Балтийское море в достаточно близкой перспективе прекращало быть «шведским озером». Теперь русские притязания на Балтике, заявленные частными победами 1701 – 1707 гг., получили блестящее подкрепление. В «устье Невы, - писал Е.В.Тарле, все шире распространялся новый город великого будущего со своими верфями и заводами».
Только обстоятельный анализ всей совокупности гео-военно-политических факторов, приведших к Северной войне 1700 – 1721 гг. и ярко сказывавшихся на ходе самой войны, позволяет адекватно оценить глобальное историческое значение Полтавского сражения. С чисто военной точки зрения можно найти в ту эпоху и значительно более крупные битвы. Скажем, менее чем через три месяца после Полтавы произошло крупнейшее сражение шедшей в то время войны за Испанское наследство – битва при Мальплаке, в которой участвовало с обеих сторон свыше 200 тыс. человек, и которая считается самым кровопролитным боем XVIII в. Но, пожалуй, только Полтава ясно и в одночасье возвестила Старому Свету, что родилась новая держава, и не учитывать ее интересы отныне никому не удастся. Не потеряло своей актуальности давнее суждение Н.И.Костомарова: «В глазах всей Европы Россия, до сих пор презираемая, показала, что она уже в состоянии, по своим средствам и военному образованию, бороться с европейскими державами и, следовательно, имела право, чтобы другие державы обращались с нею, как с равною». История знает, что можно выиграть сражение, но упустить победу в войне. С афористической ясностью применительно к началу XVIII в. это выразил российский историк В.В.Мавродин, отметивший, что: «Карл был военачальник, Петр – государственный деятель. Карл выигрывал сражения, Петр – войны».
Говоря о результатах Полтавского боя, важно не упускать из виду не только аспект внешнеполитический, но и внутренний. На это указывает В.О.Ключевский: «Полтава произвела решительный поворот во внутренней деятельности Петра. До Полтавы можно отметить только два законодательных акта устроительного характера: это указы 30 января 1699 г. – о восстановлении земских учреждений и 18 декабря 1708 г. – о разделении государства на губернии. Полтава выводила Петра на большую европейскую дорогу, грозившую новыми расходами. Его стали бояться на Западе. Московия выступала новым международным могуществом, следовательно, приобретала врагов во всех старых друзьях. Военный и дипломатический престиж надобно было дорого оплачивать. Между тем источники государственных доходов истощались, накоплялись многолетние недоимки. Это поворачивало мысль от боевой границы вовнутрь... Этот поворот и отмечен в сборнике материалов по истории Северной войны, который редактирован самим Петром и известен под названием Гистории Свейской войны. Здесь сказано, что после полтавских торжеств Петр начал трудиться «во управлении гражданских дел».
Таким образом Полтава изменила в значительной степени вектор преобразовательной деятельности самого Петра, способствовала превращению его в ту фигуру огромного исторического масштаба, какой он справедливо предстает ныне на страницах научной, популярной и художественной литературы.
«В истории России XVIII века ни одна военная победа не приносила столь богатые плоды, как Полтавская», заметил российский историк Е.В.Анисимов. Это справедливо в самом широком смысле. Полтава стала как бы точкой отсчета новой России, от нее берет начало новое российское самосознание, присущее образованной части общества. Как отмечает отечественный исследователь М.А.Сиверцев, Полтава – событие, создающее новую историческую перспективу, живет своей особой жизнью в истории культуры; оно отмечает рождение нового государства и является решающим в биографии харизматического лидера, который входит в историю, чтобы творить судьбу народов. Такое событие соотносит всех его участников с «начальными временами» мифологического пространства, где все происходит впервые и на века. Отсюда неизменное обращение к теме Полтавской битвы во всех критических ситуациях политической культуры России. Полтавская битва оказывается символом, который делает доступными для массового сознания все последующие события российской истории. Превратившись в самостоятельный миф, уже преображенная, битва начинает порождать различные политические, литературные и даже военные подражания. Иными словами, Полтавская битва, как постоянно действующая аллегория, пронизывает всю культуру императорского периода, оформляет и придает военную харизму последующим деятелям политической сцены. Говоря о мифе, мы подразумеваем тот яркий, широкий эпический образ битвы, который стал частью российского национального самосознания, неотъемлемым достоянием нашей социальной исторической памяти. Свое ярчайшее воплощение он находит в поэме А.С.Пушкина.
Новорожденная в муках российская регулярная армия разгромила на поле под Полтавой одну из сильнейших армий Европы того времени. В этой битве шведы продемонстрировали свои выдающиеся боевые качества, недюжинную отвагу. Не случайно Петр, даже располагая значительным численным преимуществом, находился накануне битвы в предельном нервном напряжении, а после победы заслуженно произнес тост за своих «учителей шведов». Потому, если для России Полтава была образом героической победы, то в пространстве шведской культуры эта битва стала символом героической гибели. Карл ХII в шведской истории, в шведском самосознании занимал долгое время особое место. Это легендарный король-воин, одинокий, таинственный, непонятый, предмет легенд, поэтических текстов, герой повестей и романов. Классикой шведской литературы считаются произведения А.Стриндберга и неоромантика В. фон Хейденстама об эпохе Карла XII.
Третьей стороной в Полтавском бою был И.Мазепа и пошедшие за ним казаки. «Изменник» или «герой» - других красок, кроме черной и белой, для Мазепы обычно не используют, а в детали и подробности вникают очень редко», отмечает современный историк. Сам эпический масштаб Полтавы и ее результатов, закрепившийся в сознании современников и потомков, способствовал тому, что гетман представал исключительно в темном свете, стал обобщенным образом предательства и коварства. Едва ли ныне справедливо как поддерживать сложившийся стереотип, так и безудержно восхвалять и превозносить Мазепу.
Уже отмечалось, что сам факт заключения договора с противниками России не был чем-то из ряда вон выходящим в истории гетманской Украины. При этом, если в случае Мазепы для России подобные действия не имели практически никаких тяжких последствий, то в XVII в. после того как Ю.Хмельницкий в 1660 г. заключил соглашение с Речью Посполитой, русские войска потерпели сокрушительное поражение в Чудновской битве и потеряли всю Правобережную Украину. При этом Ю.Хмельницкого долго не называли изменником, и царь более года надеялся на его «обращение».
Но в том-то и дело, что в Полтавском бою родилась новая Россия, которая уже не нуждалась в традиционном казачьем войске так, как нуждалась в нем Россия Алексея Михайловича. В той системе политических координат, точкой отсчета для которой стала Полтавская победа, Мазепа мог рассматриваться только как изменник, подлежащий гражданской казни и церковному отлучению. Так гетман потерял все немалые плоды своей успешной 20-летней политической карьеры. Мазепой были одержаны десятки военных побед, он обладал орденами, титулами, был сказочно богат. Но большинство рядового казачества за ним не пошло, не поддержала его и казацкая старшина. Церковь, для которой он построил большое число храмов и монастырей, предала его анафеме. Конец его оказался трагическим.
Мазепа предпринял попытку сохранить в ходе Северной войны в неприкосновенности старую гетманскую систему, интересы которой не совпадали с целями Петра. Между тем, хотя война и пришла на земли Гетманщины, ее масштаб и цели далеко превосходили те войны, в которых украинские казаки участвовали вместе с русскими войсками в прошлом столетии. При этом само это гетманское устройство, было сконструировано во многом по подобию Речи Посполитой, которая в середине XVII в. могла еще служить России образцом «европейского» государства, но чье политическое устройство к середине XVIII столетия представляло явный анахронизм. В эпоху Северной войны Гетманщина была уже маложизнеспособна, а лежащее в его основе казацкое войско сражалось против регулярных армий не эффективно. Наступила эпоха централизованных государств, с хорошо организованной системой власти. Впоследствии это продемонстрировала судьба самой Польши во второй половине XVIII в.

Полтавская битва достаточно подробно изучена историками, в научный оборот введено большое количество исторических источников. Среди них выделяется опубликованный уже в 1770 г. «Журнал или поденная записка» Петра Великого, содержащая ценнейшие сведения о сражении. В 1778-1779 гг. Н.И.Новиковым был издан 12-томный труд И.И.Голикова «Деяния Петра Великаго», который вплоть до середины XIX в. являлся основной работой по петровскому времени. На него, в частности, опирался А.С.Пушкин в работе над своей «Историей Петра». Серьезный анализ хода Северной войны, в том числе подсчеты количества войск с обеих стороны в Полтавском сражении предпринял П.П.Карцов в 1851 г. На его числовые данные в течение долгого времени опиралось большинство историков. Во второй половине XIX в. происходит бурно развитие отечественной исторической науки и, конечно, в центре ее внимания оказывается эпоха и личность Петра I, события того времени. Крупным научным и общественным явлением стало появление «Публичные чтения о Петре Великом» С.М.Соловьева, заложившего на годы вперед направления исторических исследований. В это же время внимание читающей публики привлекают работы Костомарова, новаторские по отношению к тогдашней историографии. Историк попытался уйти от привычных клише в оценке деятельности И. Мазепы, характера его взаимоотношений с Карлом XII.
Всплеск интереса к изучению Северной войны и Полтавской битвы происходит в начале ХХ в. в связи с ее двухсотлетием. Большое количество ценных материалов содержится во 2, 3 и 4 томах «Трудов императорского русского военно-исторического общества», вышедших под редакцией Н.Л.Юнакова.
Неослабевающее внимание к фигуре Петра, его преобразованиям и военному таланту, успехам внешней политики России того времени предопределили появление значительного количества работ по данной проблематике в советское время. Уже в середине ХХ в. увидели свет 8 и 9 тома «Писем и бумаг Петра Великого», охватывающие период непосредственно предшествующий Полтавскому сражению и документы самого сражения. В 1958-е г. вышло фундаментальное исследование выдающегося российского ученого, академика Е.В. Тарле о Северной войне, которое по сей день по праву считается жемчужиной отчественной историографии. В юбилейном 1959 г. вышел ряд исследований, посвященных непосредственно Полтавской битве, в частности, в работах Е.Е.Колосова был уточнен численный состав русской артиллерии.
Середина и вторая половина ХХ в. отмечена появлением работ Н.И.Павленко, В.В.Мавродина, предпринявших глубокое и всестороннее изучение петровской эпохи и, конечно, событий, связанных с Полтавским сражением. Уже в конце 80-х – 90-е гг. появились носящие аналогичный характер работы Е.В.Анисимова, содержащие новые подходы к исследованию событий первой четверти XVIII в. Обобщающий характер носит появившаяся в конце 80-х гг. коллективная монография военных историков о Северной войне, под редакцией И.И.Ростунова, снабженная большим количеством карт и иллюстраций. Новый анализ численности противоборствующих сил предпринял в 1989 г. отечественный архивист А.А.Васильев. Данная проблематика, как и детали хода битвы, продолжают привлекать внимание исследователей, последние работы в этой области принадлежат П.П.Кротову. Петербургская исследовательница Т.Г.Таирова-Яковлева заново изучила деятельность гетмана Мазепы, его роль в событиях, связанных с Полтавской битвой. На ее работы учителю стоит обратить пристальное внимание, так как данная тематика часто вызывает у учащихся многочисленные вопросы. Статьи и книги Таировой-Яковлевой свободны от устоявшихся стереотипов, в которых Мазепа представлен исключительно односторонне, с апологетической (в сочинениях некоторых авторов последнего времени) или односторонне-критической позиции.
Из трудов шведских историков на русском языке доступна старая работа А.Стилле (1912), содержащая разбор стратегии и тактики Карла XII во время его похода в Россию. Автор дает полководческим талантам Карла крайне высокую оценку, которую впоследствии старались детально обосновать историки шведского Генерального штаба. В 1989 г. вышло новаторское исследование П.Энглунда «Полтава: Рассказ о гибели одной армии», которое в 1995 г. появилось на русском языке, вызвав значительный интерес отечественного научного сообщества. В специальном предисловии для русских читателей Энглунд отмечал: «С точки зрения краткосрочных последствий само собой разумеется, что битва под Полтавой обернулась для шведов катастрофой, однако в долгосрочном плане она, как это ни парадоксально, принесла определенную пользу. В начале XVIII века Швеция вынуждена была тратить огромные средства на содержание военного сектора, который отнюдь не кажется чрезмерно раздутым, если учитывать реальную внешнюю угрозу с нескольких сторон, но который был, тем не менее, слишком тяжким бременем для хозяйства стран». Книгу Энглунда отличает внимание к повседневным, обыденным сторонам военной кампании, он использует многочисленные мемуары уцелевших участников сражения. Все это сделало работу историка привлекательной не только для специалистов, но и для большого числа заинтересованных читателей, как в Швеции, так и в России.
В конце XVII – начале XVIII в. у России не было иного пути вырваться из числа окраинных, второразрядных стран Европы, кроме как бросить дерзкий, казавшийся безрассудным вызов шведскому великодержавию. Начавшаяся война подставила под сомнение и само существование России как суверенного государства. О том, что исторические судьбы стран и народов иные, чем виделось шведскому королю, да и большинству европейских монархов и дипломатов в целом, было возвещено 27 июня 1709 года под Полтавой.
С тех пор острая вражда, которая свела в бескомпромиссной схватке русскую и шведскую армии подле украинского селения, отошла в область давнего прошлого. Не Полтавой начались отношения России и Швеции, не Полтавой они кончились. В 1909 году на поле сражения на средства, выделенные правительством Российской империи, был установлен памятник шведам, павшим в бою. Ныне, через 300 лет после тех событий, мы, отмечает современный историк, «можем относиться друг к другу со всей серьезностью, которую нам подсказывает опыт, и со взаимным уважением, естественным для давних, но уже примирившихся противников».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ